В ситуации с ребенком я пошел на мировое соглашение практически сразу же, согласившись на первую же уступку, практически без суда — на первом же судебном заседании, если не считать предварительное. На суде бывшая обещала позволить мне забрать сына уже в ближайшее воскресенье. Все это подействовало на меня с силой урагана — они пошли на уступку, уже в это воскресенье я смогу забрать ребенка! Я все подписал.

Доверие — слабая черта, ахиллесова пята любого психоаналитика. Без доверия слова теряют смысл и значение, терапевтического воздействия не происходит. Чтобы завоевать доверие другого приходится «обнажаться», открываться первым, быть честным всегда, проходить «бесконечные» проверки на искренность сказанных слов.

Я искренне надеялся на выполнение достигнутого соглашения. «Пусть не меня, но судью она не сможет обмануть, подчинится власти судебной системы» — успокаивал я себя дополнительным доводом, растущей надеждой. Накупил игрушек, промыл машину, еще мы купили дыню с арбузом, позвонил дочери: «Приезжай, в этот раз мне его непременно дадут». Бабушка с утра достала фарш размораживаться для котлеток внуку, жена замесила тесто на вафельные трубочки. В общем все в ожидании. Смонтировав детское кресло на переднее кресло своей машины, в назначенный час, я подъехал к дому сына.

Обман! Она не дала забрать сына, снова, после двухлетнего ожидания, предательство и обман. Каждое ею произносимое слово текло струей мочи по моему лицу, виртуальной струей, которую она пускала на мою голову откуда-то сверху из своей огромной жопы, внезапно нависшей над моей головой в коридоре её квартиры.

Я был раздавлен, 2 года ожидания, предательство самого себя и своих прав, отстаивать которые я добровольно отказался, доверившись, поверив обещанию скрепленному в суде и что в итоге? Что я получаю? — все тот же беспредел и бесправие, тот же кошмар, ситуацию полного бессилия. А сын все так же остается в заложниках матери, когда я вернулся к машине я слышал его истошный крик или мне показалось и просто сын кричал в моей голове, не знаю. Снова быть и играть, как это было раньше, четыре часа в её квартире с ребенком я уже не мог, я сказал: «Всё понятно, тогда до свидания», развернулся и ушел.

На следующий день я забрал определение суда и обнаружил расхождение текста этого определения и текста мирового соглашения, которое я подписал. Были добавлены дополнительные условия, на которые я согласия не давал и не подписывал.

Двойной обман! Обманула бывшая плюс обман со стороны судьи. Подбитые голубки доверия лежали окровавленные у моих ног. Два выстрела, два обмана, две голубки у ног, мне оставалось лишь похоронить свои надежды, которые так не любили древние греки, считая людской слабостью, пустыми мечтами, уводящими человеческий рассудок от реальности, которая жестока и не прощает безрассудства.