Вчера, после двухнедельного перерыва, был на воскресном свидании с сыном. Обычно я чувствую себя эмоционально вымотанным к концу встречи и оставшуюся половину дня провожу соответственно — за молчаливым лежанием на диване, за просмотром телевизора или игрой на приставке. На свидании, приходится напряженно работать, показывая ролевое поведение и типичные диалоги игровых персонажей (сын сам просит : «по-управляй им») , приходится «держать ухо востро», чтобы подлинно и искренне реагировать на реплики и поведение сына: забирать его тревогу, разрешать агрессию, менять негативные установки примером, емонстрацией успешности другого, конструктивного подхода.

Естественной наградой является для меня меняющееся на глазах настроение ребенка с унылого и депрессивного на радостное и удовлетворенное, под конец встречи он меня отпускает в прямом и переносном смысле, в достаточной мере испив отцовского внимания и любви. Вчера сын признался: «Мне скучно дома, когда тебя нет».

Так вот, был один инцидент, который я попытаюсь описать.

В качестве развлечения я предложил раскрасить машинку в другой цвет, сын на это сказал:

— Мама не разрешит

— Нам не надо спрашивать у нее разрешения, — ответил я

— Иди сам спроси у нее разрешение

— Я взрослый, твой отец, мне не надо спрашивать у нее разрешение. Если она тебя обидит, ты всегда можешь пожаловаться мне, если понадобится, я ее накажу.

Тут мать, прекрасно слышащая наш разговор из соседней комнаты, выражает свое неудо­вольст­вие этим диалогом, выдавая вместе с тем разрешение: «можете красить, краску можно будет потом смыть». Мы приступили к поиску гуашевых красок и кисточек, сын принес свой джип, вместе его и раскрасили.

Что же произошло? Постараюсь описать, как это вижу и чувствую я.

Сын испытывает на себе негативные последствия гиперопеки матери, когда рамки и границы поведения настолько узки и крепки, а ограничений так много, что любое новое поведение отвергается как неприемлемое интроецированным, внутренним образом матери. Благодаря безуспешности попыток получить или как-то выторговать разрешение, у ребенка складывается установка бессмысленности попыток, состояние выученной беспомощности и безнадежности, жертвы или куклы в этом театре жизни.

В этой связи вспоминаются «Приключения Буратино», в котором есть дети в лице кукол-марионеток кукольного театра и их деспотичный родитель в лице Карабаса-Барабаса, их повелитель и кукловод. В реальной жизни все чаще роль кукловода исполняет мать. Для одинокой матери дело усугубляется еще и тем, что ребенок становится еще и её эротической игрушкой, в чем она вряд ли отдает себе отчет.

Полагаю, ощущение себя марионеткой и куклой — вполне типичное восприятие ребенком самого себя, но здесь речь идет уже о невозможности найти компромисс, договориться о чем-либо с кукловодом-матерью.

Я вижу, как на моих глазах ребенок формирует негативную установку на мир с позиции жертвы, которая, закрепившись, может испортить всю его последующую, взрослую жизнь, как минимум, в такой установке — источник депрессивного взгляда на жизнь, депрессии.

Реплика «Иди сам спроси у нее разрешение» — провокация, направленная, с одной стороны, на поиск еще одной попытки получить разрешение, еще одного варианта, и, возможно, он станет успешным, с другой — тестирование меня самого, как я поведу себя в этой ситуации, получение образца поведения от другого родителя. Смогу ли я добиться своего — это проверка обладаю ли я реальной властью и смогу ему помочь.

Думаю, сын получил такой же парадоксальный ответ — мне не надо требовать у матери разрешения, поскольку я сам ей равный взрослый. Более того, в дальнейшем я предлагаю ему пути выхода и разрешения любых его тупиковых ситуаций – пожаловаться и довериться мне, с обещанием разобраться и наказать в случае необходимости, отстоять и защитить его интересы.

Тем самым, я поставил себя выше матери в иерархии власти, подтверждая уже в реальной жизни, свою привычную роль полицейского, в еженедельной, нашей с сыном, игре «полицейский-преступник». Итак, все сводится к вопросу власти, это предельно конкретно и понятно ребенку, но важна не власть сама по себе и ее утверждение, как вариант упрямства и эгоцентристского самоутверждения. Важно утвердить её именно в тот момент, когда негативная установка еще только начинает формироваться, чтобы разрушить её основание, показав ограниченность представлений, показать, что конструктивный выход есть, он есть всегда, вот видишь, как мы его нашли, играючи, и мать все-таки уступила, и мы добились своего.