Полагаю, в определенной степени, можно сказать, что мы все изначально психологически искалечены своими родителями, в зависимости от которых находимся с самого рождения, в отношениях зависимости. Помимо морали и прочих культурных ограничений (положительных в общем, делающих нас людьми в системе внутренних самоограничений и самоконтроля), мы получаем от них еще и сильное чувство вины (обратная сторона медали), от которого рождаются стрессы, депрессия, внутреннее напряжение и неудовлетворенность.

Если это так, тогда жизнь можно описать как внутреннюю борьбу маленького человечка, которого считали «маленькой какашкой» сначала его родители, затем воспитатели в детском саду («послушный малыш»), затем преподаватели в школе («прилежный ученик»), наконец на работе («ответственный сотрудник», «маленький винтик большой машины»). То есть вся последующая жизнь ребенка — борьба за свое место под солнцем и за право своего голоса.

Вчера прочитал в журнале про женщину 33 лет, которая на протяжении всей своей трудовой деятельности добивалась определенной должности и вот, получив ее, «сгорела» настолько, что не ощущала себя способной ни на какую деятельность, чувствовала себя настолько обессиленной, что «не могла почту прочитать и письмо отправить», а винила во всем себя.

Психологическое развитие человека, укрепление его «Я» можно охарактеризовать движением в направлении перманентного увеличения уверенности в себе самом, обретения ответственности за свою жизнь, обретения все большей самостоятельности. Но, с другой, обратной стороны, это как сообщающиеся сосуды — движение в направлении уменьшения чувства вины, непонятно откуда взявшихся обязательств, чужой ответственности, которая сначала родительская, взятая на себя добровольно и всегда неоправданная, затем любая другая.

Нами манипулировали сначала родители, во многом из благих, воспитательных побуждений, затем воспитатели, преподаватели, наконец, начальство на работе и журналисты по телевизору, мы привыкли к этой позиции и привычно принимаем правильную позу, даже если груза ответственности уже нет, во многом страдая от выдуманной вины, от фантома, которого нет.